|
Библиотека ``Звезды Ориона - Путь Ора`` |
|||||||
Конкордия Антарова - Две ЖизниКнига 1
Глава 25. Обед на пароходе. Опять Браццано и Ибрагим. Отъезд капитана. Жулики и Ольга
Я так ошалел, что напоминал Ольгу с чепцом. Я стоял, вытянув умоляюще руки, и не мог взять в толк, как же Ананда может дать приказание стрелять в людей. Мгновенно пистолет был в руках Верзилы, раздалась частая, мелкая стрекотня, и действительно горошины с огромным количеством дыма, грохота выстрелов полетели в одного из осаждавших нас турков довольно бандитского вида. Человек упал, но, казалось мне, был невредим. Тем временем горошины из другого пистолета полетели во второго громилу, который тоже упал, комично ерзая под градом бивших его горошин, а третий, увидя падение обоих товарищей, ошеломленный массой треска и дыма, счел их убитыми и убежал. Мы вышли на крыльцо и, когда дым рассеялся, увидели двух перепуганных, зажимавших уши людей, неподвижно лежавших на земле.
— Господин великий маг, сообщи мне, жив ли я или я уже в твоем царстве? — пробормотал один из них на отличном английском языке. Это было до того неожиданно, что я прыснул со смеха, подскочил и не мог остановиться, задыхаясь от хохота. Верзила, держась за бока, просто ржал по-лошадиному. Князь не отставал от нас. Дважды Ананде пришлось призвать нас к порядку.
Люди, лежавшие на земле, были одеты турками. Одуревшие под градом горошин и от нашего хохота, они, очевидно, не могли сообразить, что с ними произошло. Измазанные, точно сажей, пороховой копотью, они были и жалки, и так смешны, что удержаться от смеха было очень трудно.
— Кто вы такие? Судя по вашему обращению к великому магу, я могу думать, что сами вы — маленькие маги? — улыбаясь, спросил Ананда того из бандитов, который заговорил по-английски.
Тут поднял голову второй злодей, поглядев на Ананду, и зачастил что-то по-гречески, все время закрывая глаза рукой.
Первый, несколько оправившись, с ненавистью глядя на него, сказал снова по-английски:
— Не верьте ему, пожалуйста. Он такой же лекарь, как я повар. А снадобье для чепца дал Браццано. Этот подлец разорил полгорода и нас вместе с собой. Да только сам унес куда-то ноги; наверное, и сокровищ утащил немало. Последнее, в чем он нас надул, — это что камень — черный бриллиант неисчислимой стоимости — надет на вашем мальчишке. Дал нам амулет — платок, чтобы мальчишка отправился подальше к праотцам. Дал чепец, сказав, что все колоссальное состояние княгини — в камнях и золоте — в ее спальне под кроватью, и все солгал. Теперь жизнь мне опостылела, я нищ. Делайте со мной что хотите.
— А разве вы больше не боитесь Браццано? — усмехаясь, спросил Ананда.
— Не только не боюсь, но хотел бы задушить его своими руками, — ответил несчастный, захлебываясь от злости.
— Ой, ой, а я боюсь, — завопил второй. — Так боюсь, что не хотел бы вовек его встретить.
— Но ведь вы давали свои страшные клятвы и обещания не только ему? — опять спросил Ананда.
— Конечно, целая церемония совершалась над нами, — снова заговорил первый. — Но ведь он изображал из себя первого заместителя великого мага, которого никогда и никто не видал. Но говорили о нем, что сам сатана не мог бы быть страшнее.
— Ой, ой, пропала моя головушка! Пропали мои деточки! — снова завопил грек.
— Замолчи, дьявол, или я научу тебя молчать, — в бешенстве заорал мнимый турок.
— Ну, вот что: сейчас будет вызвана полиция, и вы оба должны будете отправиться в тюрьму, — сказал Ананда. — Я даю вам ровно десять минут на размышление. Каждый из вас может написать записку ближайшему другу или родственнику, объяснить свое положение и разорение, с просьбой вам помочь и выручить из тюрьмы. Но каждый из вас должен дать слово уехать отсюда и начать новую трудовую жизнь.
— Я был причиной разорения всех своих друзей и родственников. И кроме проклятий от них и той же тюрьмы, мне ждать нечего. А работать я не желаю. Я жил богачом и господином — иной жизни не буду вести. Я желаю только мстить Браццано — вот вся моя цель жизни. Пусть берут куда угодно. Уйду, — сказал первый.
— Ой, ой, работать. Разве я всю жизнь не работал? — завопил второй. — Я только и делал, что носил чужие деньги с места на место. Только по губам текло. Другие наживали миллионы, а мне бросали тысчонки. Я честно работал. Виноват ли я, что аферы дают больше, чем честный труд? Дураки гнут спины с утра до вечера, рубль домой принесут. Чем я виноват, что моя работа умнее? А теперь писать мне некому. Я вон им — всем таким — служил, — ткнул он пальцем в своего товарища. — А теперь они сами без гроша. А здесь — все можно только купить. Ты слушай, барин. Ты большой лекарь. Плати за меня калым полиции; я тебе служить буду. Мне все равно, кому служить, плати — служу верно.
— Ну, князь, выбора у вас нет. Это очень неприятно, что жулики браццановской шайки пойманы в вашем доме, но что же делать? Надо звать представителя власти и сдать им этот народец... Поднимайтесь с земли, — обратился он к прекрасным браццановским компаньонам. — Сядьте на скамью и сидите, не двигаясь с места, пока за вами не придут и не уведут. Если только вздумаете удирать — снова попробуете моих пистолетов.
Пока Ананда говорил с несчастными жуликами, князь пошел отдавать приказания своим людям.
Бедные грешники встали с земли, сели на скамью и погрузились в раздумье. Но как различно было это раздумье! Мнимый турок весь был полон активной жажды зла. Он, видимо, надеялся чем-нибудь купить полицию и получить возможность отомстить Браццано. Его угасшее для всего светлого сознание знало одну энергию: упорство воли. Злое, ненасытное влечение увидеть униженным или мертвым разорившего его врага, должно быть, зависть и унижение, перенесенные от Браццано, играли не последнюю роль в его теперешней ненависти. Он был весь активен. Рвал и метал молнии глазами и жаждал одного: вырваться отсюда, но победить приказ Ананды не имел сил. Мне казалось, что он тоже хотел вступить в торги с Анандой, но не решался, не зная, что предложить человеку, воля которого его сковывала.
Второй — ярко выраженный грек-торгаш — тоже потерял всякий человеческий облик, но в совершенно другом роде. Его богом были только деньги. Но насколько первый жаждал их как эмблемы славы, блеска и власти, настолько этот жаждал их как таковых, весь стянутый кольцами жадности, как железными обручами. Весь его мир, всю вселенную составляли деньги, для которых он переносил кабалу, издевательства и презрение тех, от кого мог их нажить.
Очень быстро — гораздо быстрее, чем свойственно константинопольским темпам, — князь вернулся с тремя представителями полиции, причем двое из них были, очевидно, довольно высоких чинов. Мне показалось, что во всяком случае с одним из узников они сумеют договориться. Не успели все убраться, как послышался свирепый гудок, и я сразу узнал рычащий голос гудка парохода нашего капитана.
— Есть, опоздал, — ваша вина, — сказал встревоженно Верзила.
Мы заперли двери, поручили надзор за ними двум караульным и мигом помчались с Верзилой на пароход.
Капитан, грозно встретивший вначале Верзилу, принял все извинения и объяснения Ананды не только милостиво, но и очень близко к сердцу. Разводя руками, он сказал:
— Ну, вот и задача: «Волк, коза и капуста». Уж не лучше ли Левушке поехать с нами?
Ананда смеялся и просил все же доверить ему понянчить один день младенца без И.
Я был так рад увидеть И. Мне казалось, что дома я не скучал без него. А увидев его на пароходе, я впервые понял всю близость к нему, все — еще неосознанное до сих пор — слияние с ним рука в руку, сердце к сердцу.
Раздался второй гудок и, прощаясь с нами, И. сказал мне еще раз:
— Левушка, я повторяю мою просьбу: ходи за Анандой не отставая, до самого моего возвращения.
— Не беспокойся, Эвклид, не отпущу ни на шаг. Я вообще увидел, что твой воспитательный дар безупречен. И понимаю теперь, что свобода, предоставляемая недостаточно дисциплинированному существу, не делает его путь ни короче, ни легче в конечном счете.
— До свидания, друг. Княгиню придется снова упорно и долго выхаживать. Вот как все усложнилось, и я застрял здесь надолго, вместо отъезда одновременно с вами.
Ананда говорил тихо и спокойно. Раздумье огромной мудрости лежало на его лице, и мне казалось, что, говоря с И., он точно переворачивал страницы жизненных книг многих людей.
Мы возвратились домой, умылись, переоделись и снова пошли к княгине. При нашем появлении она проснулась, но была довольно равнодушна ко всему и, по-видимому, даже не сознавала, что обстановка вокруг нее другая, что она лежит не в своей спальне, не на своей кровати.
— Снова много будет спать княгиня. И кормить вам придется ее с ложки, — обратился Ананда к сиделке. — Вы, конечно, будете чередоваться с вашей матерью, но обеим вам будет трудно. Я, быть может, найду вам еще помощниц, которые изредка будут вас сменять. Но это в дальнейшем. Сегодня же с пяти часов мы с Левушкой просидим у княгини до восьми часов, а вы можете сделать то дело, о котором вам говорила Ольга вчера. Не объясняйте мне ничего пока, — перебил он желавшую ему что-то сказать сиделку. — Думайте не о раскаянии теперь, а о том, как одна минута недостаточно честного вашего поведения может стоить жизни другому человеку. В пять часов мы будем здесь, — повторил он изумленной сиделке, — и до восьми вы свободны.
Дав ей точные указания, что делать до пяти часов, Ананда взял меня под руку, и мы прошли с ним в мою комнату. Признаться, мысль о сидящей у камина Ольге мучила меня все время.
Первое, что мы увидели, это был перепуганный взгляд Ольги, все так же сидевшей у камина и потиравшей свои руки.
— Какое счастье, доктор, что вы вернулись наконец, — сказала она дрожащим от страха голосом, — без вас они убили бы меня насмерть.
— Кто? — спросил Ананда. — Ведь вы здесь совершенно одна.
— Какое там «одна», — с раздражением возразила женщина. — Они попрятались, как только услышали ваши шаги, а как вы вошли, — так брызнули все вон в дверь.
— Я вас опять спрашиваю, кто «они», — снова спросил Ананда, улыбаясь и садясь на диван против Ольги, указав мне место рядом с собой.
— Господи Боже ты мой! Да за что же вы, доктор, издеваетесь надо мной! Неужели вы не видели кто? Да козлы! Такие страшные, вонючие, рогатые.
— Она с ума сошла, — сказал я Ананде по-французски с ужасом.
— Не похоже. Сейчас попробуем выяснить, что с ней, — ответил он мне на том же языке и обратился снова, улыбаясь, к Ольге по-русски:
— Ведь вы же взрослая женщина. Мало того, что взрослая, вы еще так решительны, что взялись помогать преступникам. Как же вы допускаете такие детские бредни, что в эту комнату — во второй этаж населенного дома — могли забраться козлы? Да я думаю, их и во всем Константинополе не сыщешь.
— Ну да, не сыщешь! Вчерашние-то тоже принесли с собой козла. Смрад от него стоял дикий, пока они шарили под кроватью княгини. Искали там чего-то или кого-то, как я их ни уверяла, что каждый день комнаты княгини все протираются два раза. И ни одной пылинки-то там не найдешь, не то что чемоданов или корзин.
И как вы ушли, доктор, все было спокойно. Только руки мои зудели. Я взяла золы из камина, да потерла ею руки, думала, зуд уймется. Не успела и охнуть, как козел-то из камина и прыг, да один за другим давай оттуда скакать! Да все в кружок вокруг меня. Рожищами да бородищами трясут, да все ближе, все ближе! Я Царице Небесной стала молиться, чтобы вы вернулись, только уж не чаяла и жива быть, — крестясь испачканной в золе рукой, задыхаясь, говорила Ольга.
Она, по всей вероятности, переживала настоящую трагедию страха. Но вся, подражая движениям приснившихся ей козлов, была так смешна и нелепа, что я был не в силах сдержать смеха.
— Все-то вам смешки, барин! Много бы я дала, чтоб вас хоть раз козел такой попугал, — перестали бы навек заливаться.
— Это ваша совесть, Ольга, вероятно, вас мучает, — ответил я ей. — Страх ответственности перед князем и страх перед мошенниками, у которых в руках вам померещился козел. Они вам грозили, вероятно, всякими наказаниями, если не сдержите слова. Вы задремали, все в вашем мозгу перепуталось, и козлы вам приснились, — смеясь, ответил я ей. Ну, возможное ли дело, Ольга, чтобы чуть не стадо козлов вылезло из камина? Бросилось к двери, через которую мы вошли, а мы бы их не видели? — продолжал я смеяться, представляя себе эту картину из сказок про ведьм и колдунов.
— Ох, барин, уж и не знаю, что вам и ответить на ваши издевки. Так-то оно, если подумать, и невозможно, чтобы из камина козел прыгал...
— Ай, батюшки-светы, доктор, спасите! Ай, вон он опять, — закричала неистово Ольга, указывая на пепел от вчерашних вещей и чепца в камине, который дуновением ветра чуть шевельнулся на решетке.
— Встаньте, возьмите эту вату и вымойте ваше лицо и руки, — подавая ей мокрую вату, сказал Ананда.
Прекрасный аромат распространился в комнате, когда Ольга стала вытирать лицо и руки.
— Нечистая совесть всегда заводит мысли человека в несуществующие на самом деле страхи. Мы сидим рядом с вами и видим, что ровно ничего вокруг вас нет. А вы стонете от ужаса, потому что уже вчера, когда предали княгиню, сами создали себе внешний образ своего собственного поступка в виде козла, — сказал Ананда смертельно перепуганной, озиравшейся по сторонам Ольге. Так всегда бывает с людьми, когда они поступают подло и гнусно. Вам и прежде казался самым отвратительным и мерзким козел, вот вы и увидели его сейчас, как отражение собственной обезображенной вами совести. Вы просите у меня помощи? Но, к сожалению, я не могу вам подать ее. Только вы сами можете себе помочь сейчас. Всю жизнь, худо ли, хорошо ли вам было, вы прожили у княгини. Вы часто получали от нее ценные, а иногда и богатые подарки. Вы составили себе подле нее кругленький капиталец. Целое состояние, обеспечивающее вам жизнь до конца дней. И вся ваша признательность ей выразилась в том, что вы впустили к ней убийц?
— Да я и в голове не держала, что здесь затевается убийство. Что вы, что вы! Я думала, доктор, что в чепце снотворная мазь, что княгиня заснут, и я пропущу людей через спальню, чтобы никто не видел, к молодому барину. Ну, а как они очень горды, молодой барин, и внимания ни на кого не обращают, то я их и ненавидела.
|
|||||||
|
Звезды Ориона - Путь Ора © Copyright 2020
|
|||||||