|
Библиотека ``Звезды Ориона - Путь Ора`` |
|||||||
Конкордия Антарова - Две ЖизниКнига 1
Глава 17. Начало новой жизни Жанны и князя
Я принял лекарство, захватил свою аптечку и молча пошел за И. В доме князя мы нашли все ту же атмосферу болезни и угнетения. Князь, провожая нас в комнату жены, рассказывал о беспрерывных попытках княгини улыбнуться и говорить, попытках мучительных для всех, не приводящих ни к каким результатам.
— Здравствуйте, княгиня, — сказал И., наклоняясь над измученным, старческим лицом больной, которая казалась тяжелой, мертвенной массой среди чудесных, благоухающих цветов.
Княгиня с трудом подняла веки, но, увидав И., совершенно преобразилась. Глаза блеснули сознанием, губы сложились в улыбку без всякой гримасы.
— Вы прекрасно себя ведете. Я очень доволен вами, — говорил И., держа старуху за руку. — Можно отодвинуть часть гардин и впустить в комнату солнце, — обратился он к сестре милосердия. Когда солнце осветило комнату, я поразился, с каким вкусом, с какой тщательной заботливостью она была обставлена. Казалось, князь, забывший совершенно о своей Бог весть чем обставленной комнате, перенес сюда все свое внимание, чтобы вознаградить больную за ее страдания.
Я оценил, как высоко внутренне культурен должен быть этот человек, чтобы расточать свою доброту и заботы полумертвому телу своей ужасной супруги.
Мог ли бы я когда-нибудь дойти до такой высоты, чтобы забыть все горести и унижения совместной жизни и так ухаживать за женой, которая отравила бы мне мою молодую жизнь?
Мне даже холодно стало, когда я подумал, что такое представляло из себя существование князя как «жизнь». Мысли мои увели меня от действительности, — «Левушка — лови ворон» сидел вместо внимательного подлекаря, и очнулся я только от прикосновения И., смотревшего на меня с укором.
— Левушка, князь уже несколько минут ждет пилюлю Али и держит перед тобой стакан с водой. Этак мы долго задержимся здесь, и Жанна будет снова обижена на господина младшего доктора за его опоздание, — сказал он, улыбаясь только губами, а глаза его пристально и строго смотрели прямо в мои. Я покраснел и подумал, что он снова прочел все мои мысли, как я судил и копался в жизни князя.
Через несколько минут И. напоил больную красной кипевшей жидкостью, отдал сестре распоряжения, и мы вышли вместе с князем из дома.
До Жанны было не особенно далеко, но жара на улицах после тенистого и сравнительно прохладного дома князя, была нестерпима. Улицы, хотя считались центральными и главными, были зловонны и грязны. Пыль проникала в горло, и хотелось кашлять.
Наконец мы вошли в дом Жанны и сразу попали в атмосферу суеты, труда, веселой беготни и детского смеха.
Квартиры было не узнать. В пустой вчера передней стояла отличная деревянная вешалка, занявшая одну из голых стен. У другой стояло трюмо, столик, высокие стулья.
В магазине шла возня с установкой стеклянных шкафов и элегантных прилавков. Всем распоряжался сам Борис Федорович, только советуясь с Жанной и своей прекрасной дочерью Анной.
Но «благодать» не сияла сегодня в этой работе. Дивное лицо Анны казалось мне ликом с иконы, так много в нем было ласки и доброты. Я даже представить себе не мог этого мраморного лица в ореоле черносиних кос таким божественно, нечеловечески добрым.
Но Жанна... нахмуренная, точно недовольная, едва цедящая слова в ответ на вопросы Строганова. Я не выдержал, пошел прямо к ней, и чувство у меня было такое, точно я иду с рогатиной на медведя.
— Вот как вы «легко» начинаете свое дело! Это что же, вы в благодарность И. так срамите его своей невоспитанностью? Сейчас же возьмите себя в руки, улыбнитесь и постарайтесь быть как можно внимательнее ко всем этим добрым людям, а особенно вежливы вы должны быть с тем новым другом, которого привел к вам сейчас И., — сказал, вернее выпалил я ей все это в лицо быстро, как из револьвера, выбрасывая горох французской речи.
Жанна, ждавшая, очевидно, что я подхожу к ней ласково здороваться, смотрела на меня ошалевшими глазами. Я не дал ей опомниться и продолжал осыпать ее своими гороховыми выстрелами.
— Скорей, скорей приходите в себя. Вспомните пароход и трюм, откуда вас вытащили. Не для того вас вводят в жизнь, чтобы вы упражнялись в своем дурном характере. Где же ваши обеты думать о жизни детей?
— Левушка, вы мной недовольны? Но вас так долго не было. Здесь все чужие; мне и страшно и скучно, — бормотала Жанна. Лицо ее было совершенно детски беспомощно.
— Чужие?! — воскликнул я возмущенно. — Да вы слепая! Посмотрите на лицо Анны. Какая мать может нести на своем лице больше любви и доброты? Сейчас же вытрите глаза и приветливо встретьте нового друга, — я вижу, И. ведет его к вам.
«Знала бы ты, что этот новый друг — не кто иной, как муж преследовавшей тебя на пароходе княгини», — подумал я сам в ту минуту, когда И. знакомил Жанну с князем. И вся комическая сторона дела так ярко сверкнула в моем уме, что я не выдержал и залился своим мальчишеским смехом.
— Эге, — услышал я смеющийся голос Строганова. — Да ведь, кажется, мы не на пароходе, бури нет и опасность как будто не грозит? А смельчак-литератор вроде как бы подает свой, ему одному свойственный знак опасности.
Я не мог унять смеха, даже Анна засмеялась низким, звонким смехом.
— Этот капитан, — ответил я наконец Строганову, — будет иметь со мной серьезное объяснение. Он создает мне совершенно не соответствующую моей истинной сущности репутацию. И особенно стыдно мне пользоваться ею в вашем, Анна Борисовна, присутствии.
— Почему же я так стесняю вас? — тихо и ласково спросила Анна, помогая отцу расставлять стулья.
— Это не то слово. Вы не стесняете меня. Но я преклоняюсь перед вами. Не так давно я видел одну прекрасную комнату в Б. Я представлял себе, что в ней должны жить существа высшего порядка. Я думаю, там, в этой комнате, вы были бы как раз на месте, — ответил я ей.
— Ай да литератор! Знал, чем купить навеки сердце престарелого отца! Ну, Анна, более пламенного обожателя у тебя не было, — воскликнул Строганов.
— Разрешите мне на полчаса увести одного из членов вашей трудовой артели, — услышал я за собой голос И. — Если вы ничего не имеете против, мы с Жанной пройдем в сад. Кстати, позвольте вам представить одного из наших друзей, — обратился он к Анне и ее отцу, подводя к ним князя.
Анна пристально посмотрела в глаза совершенно растерявшегося от неожиданной встречи с такой красотой князя. Она улыбнулась, подав ему руку, и ласково сказала:
— Я очень рада познакомиться с другом И. Мы будем рады видеть вас у себя дома, если вам захочется побыть в семье.
— Доктор И. беспредельно добр, назвав вам меня своим другом. Я самый простой первый встречный для него, облагодетельствованный им и еще ничем не отплативший ему за всю его помощь. Но если простому и слабому человеку вы разрешите когда-нибудь побыть подле вас, я буду счастлив. Мне кажется, вы, как и доктор И., вливаете в людей силу и уверенность.
— Вы совершенно правы, — ответил Строганов, — Анна мне не только дочь, но друг и моя сила жить. Буду рад видеть вас у себя в любой день. Вечерами мы всегда с Анной дома и почти всегда вдвоем. Семья наша огромна, и все любят веселиться. Только я да моя монашенка все сидим дома.
И., князь и Жанна вышли в сад, уведя с собой и детей. Я тоже пошел было за ними, но какая-то не то тоска, не то скука вдруг заставила меня остановиться, и я присел в темном углу за шкафом, где кто-то оставил стул.
Строганов с Анной разговаривали в передней, и слов их я не разбирал. Но вот стукну-ла дверь из передней, и отец с дочерью вошли в комнату.
— Что ты печальна так, Аннушка? Тяжело тебе приниматься за ремесло, когда вся душа твоя соткана из искусства? Но как же быть, дитя? Ты знаешь, как тяжело я болен. Каждую минуту я могу умереть. Я буду спокоен, если оставлю тебя обеспеченной каким-то самостоятельным трудом. Писать ты для печати не хочешь. Играть публично не хочешь. А только эти твои таланты могли бы обеспечить твою жизнь. Земля требует от нас труда черного или привилегированного. Если не хочешь служить земле искусством за плату, надо трудиться в ремесле. Вот, может быть, я ошибся в компаньонке, которую тебе предложил. Я думал, что катастрофа жизни поможет Жанне трудиться и она оценит тебя по достоинству. Но, кажется, я ошибся, — говорил Строганов, очевидно, продолжая начатый разговор.
Я хотел подать знак, что я все слышу, хотел выйти из своего угла, чтобы не быть непрошеным свидетелем чужих тайн. Но апатия, точно сонная непобедимая дремота, овладела мной, и я не мог пошевельнуться.
— Нет, отец, я не печальна. Напротив, я очень благодарна тебе за эту встречу. Мне так ясна моя роль подле этих прелестных, но заброшенных детей. Мать их обожает, но переходы от поцелуев к шлепкам ей кажутся единственной воспитательной системой и нормальной обязанностью. У меня личной семьи никогда не будет, ты это хорошо знаешь. Я бу-ду им теткой-воспитательницей, пока... — голос ее слегка задрожал, она помолчала немного, — пока я не уеду в Индию, где буду многому учиться подле друзей Ананды. Но я дала тебе слово: это будет после твоей смерти.
Я не видел Строганова, но всем существом чувствовал, что в его глазах стояли слезы. И я не ошибся. Когда вновь раздался его голос, в нем слышались слезы:
— И подумать только! Сколько красоты, сколько талантов в тебе! Сколько сил ума и сердца! И все это должно гибнуть, оставаться бесполезным земле и людям.
— Как раз наоборот, отец. Любя людей всем сердцем, я хочу трудиться для них, для земли, а не над нею. Я хочу быть совершенно свободной, никакими личными узами не связанной и не выбирать себе людей по вкусу, а служить тем страдающим, кого мне подбросит жизнь. И в эту минуту твоей любящей рукой мне дана та из встреч, где я могу быть наиболее полезна. Мне не трудна будет Жанна, потому что она тоже дитя, хотя разница лет между нами небольшая. Но в моей жизни был ты, — у нее же были жадные французские буржуа.
А ты — хотя ты и смеешься над моим тяготением к Индии, над исканием какой-то высшей мудрости в жизни, — ты самый яркий пример людей, которых можно назвать великими посвященными. Ничего не зная и не желая знать о каких бы то ни было «посвященных», ты всю жизнь подавал мне пример активной доброты. Ты ни разу не прошел мимо человека, чтобы не взглянуть на него со всем вниманием, чтобы не подумать, чем бы ты мог быть ему полезным. И ты помогал, не дожидаясь, чтобы тебя об этом просили.
Я шла и иду по тебе. Я только верна тем заветам, которые читала в твоих делах. Я знаю, как тяжела тебе моя любовь к Ананде, которую ты считаешь безответной и губящей меня. Но пойми меня сейчас и навсегда. В первый раз за всю нашу жизнь я говорю с тобой об этом, и этот раз будет и последним. Не гибель принесла мне эта любовь, но возрождение. Не смерть, но жизнь; не горе, но счастье. Я поняла весь смысл любви, когда ничего не просишь, но все отдаешь. И все же не разоряешь душу, но крепнешь.
То высочайшее самоотвержение, в котором живет Ананда, это уже не просто человеческое творчество. Это мощь чистого духа, умеющего для каждого человека превратить его серый день в сияющий храм. И если ты создал мне жизнь радости и счастья подле тебя, то он научил меня ценить каждый миг жизни как величайшее благо, где все силы человека должны уходить не на эгоистическое счастье жить, а на действие для блага всех людей. Не отказываюсь я от счастья, а только вхожу в него. Вхожу любя, раскрепощенная, весело, легко, просто.
В прихожей послышались голоса, разговор оборвался, и в комнату вошли Жанна, а за нею князь и И. Лицо князя было бодро, Жанна больше не хмурилась и принялась весело разбираться в каком-то картоне.
Послышался стук в дверь, все отвлеклись вниманием, я воспользовался мгновением и проскользнул в сад.
Через несколько минут я услышал, что меня зовут, но вместо того чтобы приблизиться к дому, я отошел в самый дальний угол сада.
Вскоре в дверях показалась фигура князя, державшего в руках конверт. Он искал меня, называя меня тоже: «Левушка», так как, видимо, не знал моего отчества, как и я не знал даже его фамилии по свойственной мне рассеянности.
Я очень обрадовался, что это был он. Легче всего мне было сейчас увидеться с ним. Он подал мне письмо, говоря, что его принес матрос-верзила.
Капитан писал мне, что не может сегодня обедать с нами, как сговорился вчера. В его делах сейчас некоторые осложнения, почему он просит отложить пока нашу восточную идиллию, а разрешить ему заехать к нам завтра часов в десять вечера.
Мы вернулись с князем в дом, где я передал И. содержание письма. Строганов приглашал нас к себе, но И. отклонил его предложение, сказав, что воспользуется свободным временем, чтобы написать несколько писем и дать мне отдохнуть от усиленной суеты.
Мы простились со Строгановыми, и И. предложил Жанне провести с нами вечер. Но старик категорически заявил, что Жанна пойдет обедать к ним, а вечером, часам к восьми, он приведет к нам и Жанну и Анну.
— Вот это прекрасно, — сказал И. — Может быть, и вы пожалуете к нам? — обратился он к князю.
Тот весь вспыхнул, растерялся как мальчик и с радостью ответил согласием.
Мы вышли с И. Он повел меня новой дорогой, но, видя мое ловиворонное состояние, смеясь, взял меня под руку.
— Итак, — сказал он, — новая жизнь Жанны и князя уже началась.
— Что она началась для Жанны — это я вижу, — ответил я. — Но чтобы она началась для князя — это для меня ниоткуда не следует.
— А для меня новая жизнь князя уже много яснее обозначилась, — улыбнулся И., — чем жизнь Жанны.
— Быть может, это и так, — возразил я. — Но если чья-либо жизнь здесь будет новая — так это жизнь Анны, а не этих двух.
И. остановился так внезапно, что на меня сзади налетели две элегантные дамы и далеко не элегантно сбили своими зонтиками мою панаму, не подумав даже извиниться.
Я разозлился и крикнул им вдогонку:
— Это совсем по-турецки.
Должно быть, я был смешон в своем раздражении, потому что проходивший мимо турок засмеялся, а я еще больше озлился.
И. ласково взял меня снова под руку.
— Ну и задал же ты мне загадку... Ай да Левушка, — сказал он смеясь, после чего мы благополучно добрели до своего отеля. Я был рад, что И. не обладал способностью стрелять речью с выговорами, как горохом из ружья, по примеру моего поведения с Жанной, хотя сознавал, что именно этого я достоин сейчас больше всего.
|
|||||||
|
Звезды Ориона - Путь Ора © Copyright 2020
|
|||||||