|
Библиотека ``Звезды Ориона - Путь Ора`` |
|||||||
Конкордия Антарова - Две ЖизниКнига 1
Глава 23. Вечер у Строгановых и разоблачение Браццано
— Подумайте еще раз о вашей жизни, Браццано, о всей вашей жизни; и о том, что вы делаете сейчас. Вы отлично знаете, что эта вещь украдена у одного венецианца. Вы знаете, что вверху ее были крест и звезда — символы любви. Вы знаете, кто надругался и кощунствовал над этой вещью, отрубив крест и звезду, и какая судьба свершилась над ним. — Тверд, тих, почти ласков был голос сэра Уоми, и глаза его сострадательно смотрели на Браццано. Тем временем ужин, за которым почти никто ничего не ел, кончился.
— Судьба свершилась? Глупость его свершилась, — злорадствовал Браццано. — Дуракам туда и дорога! Не Боженька ли ваш поможет вам сразиться сейчас со мной? — продолжал орать Браццано, совершенно вне себя.
Он положил на поднос свой камень, от которого пошли точно брызги всех цветов от светлого до багрово-алого. Невольно глаза всех были устремлены на необычайную игру дивного бриллианта.
— Ха, ха, ха! Ну, вот моя ставка за власть. Если ваш огонь превратит мой камень в такой же прах, — указывая на золу, издевался он, — продаю вам свою душу. Если же вещь сохранит свою силу, то есть мою власть, вам не уйти и вы мой раб, — дергаясь, с пеной у рта орал Браццано.
Лицо сэра Уоми стало суровым; глаза метали искры не меньшей яркости, чем искры камня.
— В последний раз я прошу вас, несчастный человек, одумайтесь. Идут последние минуты, когда вы еще можете избавить себя от непоправимого зла. Сейчас я еще в силах спасти вас, но после уже ни я и никто другой не сможет протянуть вам руку помощи.
— Ага, струсили, сэр спаситель, — хохотал Браццано. — Бессильны, так запели овечкой! Ну, позовите к себе вашего Спасителя, авось тот покрепче вас будет.
Не успел он договорить кощунственной фразы, как Ананда подал поднос сэру Уоми. Тот наклонился над ним, перебросил какой-то тоненькой деревянной палочкой бриллиант на свою тарелку, придержал его этой палочкой и, достав небольшой флакон, облил из него бесценный камень. Поднеся свечу, он поджег жидкость, которая горела на его тарелке тихо и ровно, точно спирт.
Браццано, не спуская глаз с огня, молчал, но лицо его выражало такую муку, как будто его самого жгли.
Я посмотрел на сэра Уоми и был поражен тем выражением сострадания, которое лежало на его чудесном лице.
Огонь погас. Сэр Уоми велел мне протереть оставшийся невредимым бриллиант и подать его Браццано.
— Что же, цел? Чья взяла? Кто кому будет теперь рабом? — хрипел Браццано, дрожащими руками вырвав у меня свое сокровище.
Но едва он прикоснулся к нему, как с диким криком уронил его на стол.
— Дьявол, дьявол, что вы с ним сделали? — завопил он как зверь.
Сэр Уоми протянул руку и тихо сказал:
— Умолкни. Я предупредил тебя, несчастный человек, что теперь тебя никакая светлая сила уже не может спасти. Ты не можешь вынести прикосновения любви и света и умрешь мгновенно. Последнее, чем я могу помочь тебе, — это уничтожить мерзкую связь между тобою и теми гнусными, потерявшими человеческий облик, предавшимися черной магии кощунственными существами, которым ты обещал отдать жизнь за власть, славу и богатство.
Он велел мне палочкой, которую он мне подал, снять феску с головы Браццано и бросить ее в камин. Я обсыпал ее порошком и, по приказанию И., вернулся на место.
— Я ничего не сделал с вашим камнем, — снова заговорил сэр Уоми. — Просто тот наговор, который — как вы уверяли — превышает все силы света, оказался ничтожным обманом, а не истинным знанием. Вы совершили два больших преступления. Вы отдали два — правда, украденных вами, — состояния и обещались быть семь лет в рабстве у шарлатана и кощунника, давшего вам камень. Теперь вы видите, куда все это привело вас.
Подойдя к камину, сэр Уоми поджег порошок.
Никогда не забуду, что произошло через миг. Раздался грохот, точно разорвался снаряд. В черном дыму завыл ветер в камине. Женщины вскрикнули — но все продолжалось несколько коротких мгновений.
— Сидите все спокойно. Никакой опасности нет, — раздался голос сэра Уоми.
Когда дым рассеялся, все взоры обратились на Браццано. Совершенно идиотское и скотское выражение было на его лице.
— Возьми этот флакон, Левушка, протри этим платком лоб, лицо и шею несчастного, — подавая через стол небольшой пузырек и платок, сказал сэр Уоми.
Побеждая отвращение, с состраданием, которое разрывало мне сердце, я выполнил приказание.
Через некоторое время лицо несчастного стало спокойнее, пена у рта исчезла. Он озирался по сторонам, и каждый раз, как взгляд его падал на чудесный бриллиант, его передергивало; нечто вроде отвращения и ужаса мелькало на его лице, как будто в сверкающих лучах камня он видел что-то устрашавшее его.
Некоторое время в царившем молчании было слышно лишь прерывистое дыхание Браццано да изредка его не то стон, не то вздох.
— Молодой человек, — внезапно обратился он ко мне, — возьмите от меня этот камень. Только в одном вашем сердце было милосердие ко мне, и вы не побрезговали мною. Я не говорю о трех этих людях, — указал он на сэра Уоми, Ананду и И. — От их прикосновения я бы умер. Но здесь сидят люди, которых я баловал немало, как, например, любимчика Леонида. И ничего, кроме ужаса и страха, как бы моя судьба не испортила его жизни, я в его сердце сейчас не читаю. В одном вашем сердце и глазах я вижу слезу сострадания. Спасибо. Возьмите эту вещь, пусть она сохранит вас в жизни, напоминая вам, как я погиб.
— О, нет, нет, этого не может быть! Не может погибнуть человек, что бы он ни сделал, если он встретил сэра Уоми. Я буду молить моего великого друга Флорентийца, наконец, упрошу Али помочь вам. Прошу вас, не отчаивайтесь, — заливаясь слезами, точно подхваченный бурей, сорвался я с места. И никто не успел опомниться, как я обнял Браццано за шею и поцеловал его. Я стал перед ним на колени, призывая мысленно Флорентийца и моля его облегчить судьбу несчастного.
Из глаз Браццано скатились две слезы.
— Это первый чистый поцелуй, который мне дали уста человека, — тихо сказал он. — Освободите же меня, возьмите камень, он меня невыносимо давит; пока он будет тяготить меня, я жить не смогу.
Я посмотрел на сэра Уоми, вспоминая его слова, как осторожным надо быть, принимая от кого-то вещи.
— Вещь, Левушка, сама по себе теперь безвредна. Но, принимая ее, ты берешь на себя обет сострадания всем несчастным, гибнущим в когтях зла. И, взяв ее сегодня, ты уже должен будешь идти путем не только борьбы со злом, но и защиты всех страдальцев, закрепощенных в страстях и невежественности, — сказал он мне.
— Когда Флорентиец бежал со мной через поля, спасая меня от смерти, он не ждал моих просьб. Когда Ананда дал мне одежду дервиша, он нес мне милосердие, о котором я не просил. Когда он и И. пришли на помощь моему брату, они, как и вы, сэр Уоми, шли легко и просто. Я мал и невежествен, но я рад служить Браццано — вот этому, освобожденному вами — и не вижу в этом подвига; также буду стараться защищать и утешать всех падающих под тяжестью своих страстей.
В то время, как я говорил, я увидел, что красная рука спутника Браццано тянулась по скатерти к камню. Зрелище этой красной волосатой руки, выпяченных, что-то шептавших губ, с вожделением, жадностью и каким-то тайным страхом смотрящих на камень выпуклых глаз и вытянутой вперед маленькой головки доктора Бонды было так отвратительно и вместе с тем мерзко-комично, что привлекло внимание всех и многие стали невольно смеяться.
Заметив, что его поведение все равно привлекло внимание всего стола, Бонда привстал, вытянул руку еще дальше, но никак не мог ухватить камень. Обводя стол своими шарящими черными глазками, он сказал:
— Браццано, не делайте глупостей, подайте мне камень. Я его спрячу, а потом передам куда надо — и снова все будет хорошо.
Он, видимо, старался переменить свою неудобную позу, но не имел сил выйти из смешного согнутого положения.
— Последняя просьба, сэр Уоми. Разрешите мальчику взять камень и развяжите меня с этим ужасным Бондой. Перед ним я не виноват ни в чем. Скорее он ввергал меня все в новые и новые бедствия, — сказал Браццано.
— Вы уже освобождены от всех гадов, что шипели вокруг вас. Вспомните, когда вы несли на себе этот камень, впервые став его владельцем, вы встретили высокого золотоволосого человека. Что он сказал вам? — спросил сэр Уоми.
— Я отлично помню, как он сказал мне: «Добытое кровью и страданием, кощунством и грабежом не только не принесет счастья и власти, но несет рабство, яд и смерть самому владельцу. Если чистый поцелуй сострадающего сердца не осушит слезу на твоей щеке — страшен будет твой конец!» Тогда я не придал никакого значения этим словам и смеялся ему в лицо. Теперь — свершилось, — закончил Браццано.
— Приказать мальчику я не могу, как я не внушил ему дать вам поцелуй сострадания. Он сам — только он один — может решить в эту минуту свой вопрос, — ответил сэр Уоми.
Я взглянул на сэра Уоми, но он не смотрел на меня. Глаза И. и Ананды, Анны, Строганова были тоже опущены вниз. Никто не хотел или не мог помочь мне в этот трудный момент. Я взглянул на капитана и увидел, что одни его глаза, полные слез, смотрели на меня так ободряюще, так ласково, что мне сразу стало легко. Я собрал все силы, звал Флорентийца и... точно увидел его в круглом окне улыбавшимся мне. Я засмеялся от радости, взял камень в руку и сказал Браццано:
— Я исполню и легко и весело ваше желание. Но у меня нет ничего, что я мог бы предложить вам взамен. Что будет в моих маленьких силах — я буду рад сделать для вас.
На лице Бонды отразилось злобное разочарование, и он убрал наконец свою руку.
— Ступайте отсюда, — тихо сказал ему сэр Уоми. — А вы, капитан, помогите Браццано добраться до дому и вернитесь снова сюда, — обратился он к моему доброму другу.
— Браццано, все, что я могу для вас сделать, — это помочь вам укрыться в Тироле у моих друзей. Если вы хотите, капитан даст вам каюту на своем пароходе и довезет вас до С. Там вас встретят и проводят до места, где ваши сообщники не дерзнут преследовать вас, — сказал сэр Уоми Браццано.
— У меня выбора нет, — ответил тот. — Я согласен. Но ведь все равно меня и там найдут и убьют мои вчерашние спутники, — помолчав, опуская голову, безнадежно прибавил он.
— Идите смело и ничего не бойтесь. Страшно не внешнее, а внутреннее ваше разложение, — все так же тихо и твердо сказал сэр Уоми.
Капитан подошел к Браццано, помог ему встать и увел его из комнаты, всей своей силой поддерживая его согнувшуюся, стариковскую фигуру.
Вслед за их уходом все встали из-за стола, и часть общества перешла в кабинет Строганова. Когда все там сели, я увидел, что, кроме моих друзей, сюда вошли только муж и жена Строгановы, Анна и Леонид.
— Анна, во многом, что произошло сегодня, есть часть и твоей вины, — сказал сэр Уоми. — Два года назад Ананда тебе сказал, чтобы ты покинула этот дом и сожгла феску Леонида. Ты не сделала ни того ни другого. Но ты одержала над собой другую победу, и у Ананды была еще возможность взять на себя задачу охраны твоей семьи. Когда он теперь приехал, чтобы радостно увезти тебя в Индию, где ты должна была начать иную полосу жизни, он нашел тебя в сомнениях, ревности, мыслях о своей молодости и красоте, увядающей без личного счастья.
Тот кусок материи, что тебе прислал Али, я не могу передать тебе. Из нее шьют в Индии хитоны людям, видящим счастье жизни в освобождении от страстей, а не в закреплении себя в них. Ты же стала жаждать страсти.
Остальное — та буря, из которой тебя спас Ананда и куда ты дала себя увлечь Браццано, — то только твоя тайна, и о ней говорить здесь я не буду.
Еще семь лет теперь трудись, учись, работай в самой простой жизни серых дней. Помоги Жанне достичь самообладания и пока храни ее детей. Помогай князю, не дичись людей и не мечтай о жизни избранных. Не скупись на музыку, расточай людям сокровища своего дара. Играй и пой им, но не бери денег за свою музыку. Нет времени, нет пространства как ограничения в пути вечного совершенствования человека. Радуйся, что испытание пришло сейчас и раскрыло тебе самой твое шаткое сердце.
Не плачьте, Елена Дмитриевна. Тяжелый и страшный урок ваш показал, как, начав с малого компромисса, будешь все глубже лезть в него и кончишь падением. Внесите теперь мир в свою семью, которую вы разбили, поставьте своего младшего сына в нормальные условия труда. А для мужа постарайтесь быть доброй и заботливой сестрой милосердия, так как по вашей вине он считает себя больным, а на самом деле ваш вечный страх заразил и его и выразился в кажущейся болезни.
Это были последние слова сэра Уоми. В дверях комнаты появилась высокая фигура капитана. Сэр Уоми ласково ему улыбнулся, простился со всеми, и мы вышли на улицу, отказавшись от экипажа Строганова.
Я был счастлив вырваться из этого дома на воздух. Увидя небо в звездах, вспомнил Флорентийца, как я ехал с ним в повозке ночью по степи к Ананде.
Как тогда я чувствовал себя одиноким и брошенным! Теперь же — ощутив, как нежно взяли меня под руку И. и капитан, как ласково смотрели на меня сэр Уоми и Ананда, — чувствовал себя как в неприступной, радостной крепости, в их защитном кольце.
Я еще раз поблагодарил мысленно Флорентийца, который дал мне возможность узнать всех этих людей и жить подле них.
|
|||||||
|
Звезды Ориона - Путь Ора © Copyright 2020
|
|||||||