Библиотека
``Звезды Ориона - Путь Ора``
``Звезды Ориона - Путь Ора``
Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации
Пути. Дороги. Встречи. Книга третья.
Часть вторая. Эхо Сибирской Руси
| 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 |
Глава 22. Тайна идолов или ещё одно посвящение
Вся эта странная история с фельдшером пронеслась в моём сознании за несколько секунд. Раньше, вспоминая её, я невольно ловил себя на мысли, что старый фельдшер рассказал мне то же самое, что и бабушка-шаманка. Он поведал словами призрака, по сути, о тех же легендарных эндри или о квелях. Единственное, что меня смущало, так это мистическая упаковка повествования.
«А если её отбросить? – думал я. – Тогда речь пойдёт об одной и той же северной культуре. А также об одном и том же народе. Кстати, совершенно неизвестном старому фельдшеру».
Когда из Томска мне пришлось переехать в Сургут, я всерьёз стал думать о том, что хорошо бы поискать странные идолы. Тем более, что рисунок, где их можно найти, старик мне передал. Но на поиск у меня никак не оставалось времени. Всегда находилась какая-то срочная работа, которую невозможно было оставить.
Честно говоря, я до конца не смог поверить старику. Поэтому найти идолы мне хотелось не для того, чтобы освободить чьи-то несчастные души от гнева жрецов-шаманов, а для того, чтобы убедиться самому, что они оставлены где-то в тайге людьми совершенно иной культуры. Естественно, о чёрном медведе, хранителе этих идолов, я тоже не думал. Тем более в тайге я бывал часто и никакие медведи на меня не охотились.
- Вот что, - обратился я к своим лохматым друзьям. – В эту осень остаёмся дома. Ни на какой промысел не поедем. Придётся вам просидеть зиму в своей вольере. Но весной постараемся перебраться в Угут. Думаю, что это удастся. Меня директор Юганского заповедника давным-давно приглашает к себе на работу. Там хорошая тайга. Рядом с заповедником много и лося, и соболя. Но самое главное в том, что с Малого Югана мы организуем экспедицию на Кульёган. И постараемся найти земляную пирамиду, со вкопанными в её склон идолами. Если она на самом деле существует, мы её обязательно отыщем.
Зверовые лайки, слушая меня, смотрели в глаза, и мне казалось, что они понимают каждое моё слово.
- Если же этой пирамиды нет – тоже хорошо! По крайней мере мы будем знать, что искать нечего и старый фельдшер со мною некрасиво пошутил. Кстати, моя затея без вас может просто не осуществиться. – продолжал я свой разговор с собаками. - По легенде, пирамиду с идолами охраняет оборотень-медведь. Этот зверь будет пытаться убить вашего хозяина. И вам предстоит меня защитить. Это не простой косолапый, а очень коварный и страшный. Человек, только в медвежьем облике и таким как вы придётся нелегко.
Решение было принято! Вечером я написал письмо директору Юганского заповедника Игорю Кулешову, моему старому знакомому. И попросил его найти мне место в штате его ведомства. Через пару недель пришло от него послание, где Игорь предложил мне место в научном отделе. Теперь надо было благополучно доработать до весны, законсервировать свою квартиру и написать заявление на расчёт.
В конце марта я был уже в Угуте. Маленький посёлок Угут, расположенный на правом берегу Большого Югана, недалеко от устья речки Угутки, оказался очень живописным. Вокруг него раскинулся величественный сосновый бор, рядом с ним чистое рямовое болото, а вверх по реке огромный старый кедрач.
Директор заповедника нашёл для меня в качестве квартиры типовой старый хантейский домик. На первый случай он вполне годился. Но было ясно, что зимовать в нём будет туго. От такого жилья отказались даже ханты. Поэтому вместе с Игорем Кулешовым мы решили, что к зиме мне надо будет построить свой собственный дом.
Кулешов, по моей просьбе, нашёл мне место под дом на берегу Югана, заплатил местным лесникам за лес, и с мая я взялся за строительство. Своим собакам рядом с домиком где я жил, была возведена большая вольера. К тому же, я часто их брал на стройку. Так что надолго мы не расставались. За собаками приходилось смотреть, потому что на нарядных чёрных лаек сразу же обратили внимание местные охотники.
- Смотри, чтобы не отравили, – предупредил меня Игорь. – Такое у нас иногда случается. Хороших собак не терпят, тем более привозных.
- Они у меня декоративные, для красоты! – ответил я, смеясь.
- Опытных охотников не проведёшь. – покачал головой директор заповедника. – Они определяют собак по виду.
С мая месяца тихий Угутский край нарушила своим появлением Юганская экспедиция. Нефтяники прибыли из Сургута внезапно на нескольких гигантских Ми-6 и сразу же занялись строительством своего экспедиционного посёлка. За два месяца рядом с Угутом были поставлены чехословацкие общежития У.Н.И.М.О., срублена большая баня. Стала работать мощная электростанция. Прошло немногим более полугода и население Угута удвоилось.
Кто только в геологический посёлок ни приехал: несколько бригад азербайджанцев, нефтяники из Татарии, Башкирии, Оренбургской области. Прибыли специалисты из Белоруссии, Украины, Молдавии. Мало было своих – сибиряков: два-три тюменца и человек пять из Омска. В короткий срок власть на территории Угутского сельского совета стала принадлежать не местному выбранному органу, а начальнику Юганской экспедиции Грязину и его замам.
Такой вот тихий переворот сразу же отразился на местном населении. Молодые горячие парни из Украины и Азербайджана с первых же дней своего пребывания взялись за наивных хантейских и местных русских девушек, а те, кто повзрослее и поопытнее, занялись интенсивной скупкой у охотников не сданной государству пушнины.
Директор угутского отделения Сургутского КЗПХ Александр Логинов понимал, что теперь основное количество добытого соболя окажется не у него, а у тех кто «дюже гроши любит». А потом самолётами улетит на Украину или в Молдавию. Но что он мог, этот несчастный директор пушно-меховой артели? Практически ничего. Таковы были новые реалии, и с ними приходилось считаться.
Администрация Юганского заповедника во главе с Игорем Кулешовым хорошо понимала, что очень скоро заповедник окажется в положении осаждённой крепости. Вокруг него вырастут десятки буровых. И если не дай Бог под Юганским заповедником окажется нефть, то что его ждёт, ещё неизвестно.
Я наблюдал за всем, что происходило в посёлке и вокруг заповедника и торопился к зиме успеть построить свой дом. В него я хотел перевезти свою библиотеку и зимой засесть за чтение тех книг, список которых составил для меня дядя Ёша. Работа в заповеднике, которой я занимался, меня не угнетала. Она была достаточно интересной и занимала совсем немного времени.
Параллельно с ней я, следуя совету бабушки Нюры, занимался сбором хантейских легенд и сказок. Сначала ханты меня сторонились. Но поняв, что я сибиряк и никакого отношения к деятелям экспедиции не имею, стали охотно мне их рассказывать. Я записывал местный фольклор в толстую коричневую общую тетрадь. Вскоре все угутские ханты хорошо знали: если Алексееч пришёл с тетрадкой, надо ему что-то рассказать, он уважает хантов. К тому же сам из Томской области – значит почти свой.
Никто, ни русские, ни местные ханты не догадывались, что по сути я веду двойную жизнь. Днём работаю в заповеднике, вечером рублю сруб своего дома, но всё это только фон, главное для меня был сбор информации о реках впадающих в Кульёган. От малоюганских хантов я узнал, что на Кульёгане почти всё хантейское население давным-давно вымерло, а те, кого пощадила болезнь, переселились на Малый Юган, Вах и Ларьёган.
«Значит, всё-таки был фельдшер, – думал я. – Оспа и туберкулёз на Кульёгане свирепствовали. Осталось выяснить последнее: узнать имеются ли сведения о маячке? Местных угутских хантов на эту тему спрашивать было бесполезно. Если они что-то и слышали, то от людей, которых сейчас уже нет, поэтому сослаться не на кого. Следовательно, лучше пожать плечами и сделать вид, что их это не касается. И тогда я рискнул: решил спросить директора заповедника. В Угуте он живёт давно, ханты его уважают, может он что-нибудь слышал? На мой вопрос охотятся ли малоюганские ханты в урманах Кульёгана Игорь Иванович просто сказал:
- Ни Киняминские, ни Сурлумкинские, ни Асмановские ханты на Кульёган никогда не ходят, хотя угодья там, я слышал, хорошие. По их убеждению, на притоках Кульёгана иногда маячит.
- Что это значит? – поинтересовался я.
- Говорят, что людей иногда по ночам преследуют души потерявшихся. – засмеялся Кулешов.
- Что за потерявшиеся?
- Те, которые якобы заблудились. Это, конечно, трёп. Я здесь полжизни прожил и не помню, чтобы хант или местный кержак потерялись. У одного малоюганского шамана я как-то спросил про маячку. И знаешь, что он мне ответил? – серьёзно взглянул на меня Игорь Иванович. – Что маячка – не ушедшие в потусторонний мир души людей «аус-ях».
- Кого-кого? – переспросил я.
- «Аус-ях» – железных людей далёкого прошлого. Они по хантейским преданиям, жили тогда, когда хантов здесь ещё не было.
Посмотрев на директора заповедника, я понял, что Игорь Иванович в то что ему рассказал хантейский шаман, искренне верит.
- Это интересно, Георгий Алесеевич, хорошо бы с ней, с маячкой встретиться и самому понять о каких «аус-ях» идёт речь, – продолжил Кулешов.
- Неужели такое можно организовать? – не скрывая своего интереса к странной легенде, спросил я его.
- Знаешь что, - поняв мои намерения, сказал директор. – Как только в Угуте появится Николай Кинямин из юрт Киняминых, что на Малом Югане, я тебя с ним познакомлю. Парень, молодец! После армии, без предрассудков. Вы друг другу понравитесь. В этом я уверен. Он тебе и про маячку расскажет и свозит туда, где она водится. Кстати, в заповедник должны на днях придти «бураны» и «Казанки» с моторами. Так что ставь рядом со своим домом ещё и гараж. – закончил он разговор.
И действительно, через неделю катером из Сургута пришли в заповедник и снегоходы и мотолодки. Так я получил от своей администрации и «Буран», и с мотором «Вихрь-30» «Казанку 5-м». Теперь можно было и летом по воде, а зимой по снегу ехать куда угодно. Но из Угута я пока не торопился. По словам Кулешова, вот-вот в посёлке должны появиться Киняминские ханты. Те самые, охотничьи угодья которых, доходят на востоке до Кульёгана.
И вот в середине июля вместе с директором заповедника ко мне на работу пришёл крепкий, красивый, молодой хант. Он был одет по-летнему во всё национальное: лёгкая суконная куртка, такие же штаны и на ногах, вместо традиционных сапог, кожаные лёгкие нырики.
- Знакомься! – представил гостя Игорь Иванович. – Это Николай Кинямин, один из лучших охотников нашего промхоза.
- Николай! – протянул мне свою руку молодой хант.
- Вы тут беседуйте, а я пошёл по делам, – раскланялся директор заповедника.
Я предложил Николаю сесть. По-быстрому вскипятил чай.
- Как будешь пить? – спросил я его. – По-купечески или как мы?
- По купечески, – улыбнулся гость.
Я пододвинул ему заварку и спросил:
- До вас ещё экспедиция не добралась?
- Пока нет, но по плану через год-два собираются ставить буровую рядом с юртами. – вздохнул охотник. – Тогда нашим девкам – конец!
- Это почему? – поинтересовался я.
- Как почему? – удивился Николай. – Киняминские мужики все охотники, осенью пойдём на промысел. А буровики с водкой к дочерям и жёнам… Они так всегда делают. И на Торум-Ягуне и на Агане.
- Тогда оставьте кого-нибудь для охраны юрт!
- Буровики с него и начнут спаивать посёлок, – засмеялся охотник. – Он их сам и приведёт в наши дома.
- Вот так дела! – растерялся я. – Что же тогда делать?
- Пока не знаю, – попивая чай сказал мой новый знакомый. – Может уйти придётся.
- Куда?
- Или вниз, или вверх. Лишь бы подальше от буровых.
- Но у нефтяников под рукой вездеходы – ГТТ или газушки, – напомнил я. – А то и вертолёты.
- Это так, – вздохнул охотник, – пока экспедиции не было, мы жили хорошо. А сейчас не знаю, что будет.
- А если переехать на Кульёган? – посмотрел я на задумавшегося ханта. – Это уже Нижневартовский район и там нет никаких экспедиций.
- На Кульёган никто из наших не поедет, – сказал Николай. – Знаешь, как переводится с хантейского «Кульёган»?
- Откуда же мне знать? Я ведь не хант.
- Кульёган переводится как река духов. «Куль» - это злой дух или чёрт.
«Вот оно что? – подумал я про себя. – Оказывается даже реку ханты назвали по маячке. Однако пытались на ней жить…»
Не прошло и часа, как, поняв друг друга, мы с Николаем Киняминым стали друзьями. Я подарил ему ненужные мне бочки под топливо и поделился кое-каким нужным ему столярным инструментом. Он в свою очередь пригласил меня к себе в гости и пообещал познакомить со стариком-сказателем народных хантейских сказок…
Из беседы со своим новым товарищем я понял, что Николай никакой маячки не боится. Побаивается он только жадных до пушнины и молодых красивых женщин работников буровых. Но больше всего меня обрадовало то, что Николай Кинямин – абсолютный трезвенник.
«Если так, то он человек вполне надёжный, – думал я про себя. – И не зря Игорь Кулешов мне его посоветовал. Умный директор всё, выходит, обдумал. Какой же он молодец!»
Кроме Кинямина у меня появились ещё три друга. На этот раз из экспедиции. Одного звали Гриша, другого Федя. Оба парня оказались честные, простые и не привязанные, как молдаване или азеры к деньгам. Они приехали в Сургутский район, как говорится в известной песне – за туманом и за запахом тайги.
Третьим мои другом оказался переселенец из Ирана чистокровный перс по имени Бежан. Он приехал в Сургутский район зарабатывать и не скрывал этого. Но с другой стороны, Бежан не был жадным, давал всем без разбора взаймы, и порой сам забывал кому. Он был трудолюбивым, весёлым и не падким на местных девчонок. Один раз Бежан мне сказал:
- Я, Георгий, настоящий мусульманин. Предпочитаю жить по Корану, а не по тому, как его истолковывают. А Коран говорит, что надо относиться к людям какой бы они ни были веры честно и справедливо, тогда и Аллах к тебе тоже расположится.
Все трое моих друзей после своей работы часто приходили ко мне, чтобы помочь со строительством. Благодаря им, мой дом уже к июлю был под крышей. Осталось сделать окна, двери и сложить печь.
Однажды, в разгар работы, ко мне подошли мужчина и незнакомая женщина.
- Антропологи из Москвы, – представились они. – Семья Яблоневых. Занимаемся обскими уграми. Нас послал к вам директор заповедника. Сказал, что вы тоже антрополог, хотя и не имеете специального диплома.
- Учился антропологии на дому, – улыбнулся я им. – У профессора Розова.
- У Василия Сергеевича? – оживились муж с женой. – Мы его хорошо знаем! Он из ТГУ.
- Разве вы не слышали, что в Томском университете больше нет кафедры антропологии? – спросил я их.
- Потому вы и учились у Розова в частном порядке? – спросила женщина.
- Совершенно верно. – спрыгнул я с лесов.
- Моё имя Пётр Данилыч, а её Татьяна Владимировна, – представил себя и жену старший Яблонев. – Можно просто Петя и Таня.
- Моё имя Георгий или Юрий – всё равно, как вам больше понравится. – поклонился я гостям.
- В таком случае давайте сразу к делу, чтобы у вас не отнимать времени, – посмотрел на жену Пётр Васильевич. – У нас к вам такой вопрос. – обратился он ко мне. – Вы в Ханты-мансийском округе живёте несколько лет, и у вас должно было сложиться своё мнение относительно антропологии местных угров. Нас интересует ваше мнение.
- Моё? – удивился я.
- Да, ваше, потому что мы читали обе ваши статьи на счёт генетических связей телеутов с алтайцами.
- Но там больше генетики, чем антропологии.
- Тем не менее, без знаний полученных от Розова вы бы их не написали, – улыбнулась Татьяна Владимировна.
- Надо же, как мир тесен? – удивился я. – Вы даже мои статьи сумели прочесть.
- Нам их порекомендовали умные люди. Ну а каково ваше мнение?
- Видите ли, я кранологическими измерениями не занимался, поэтому всё, что скажу, будет на глаз, – растерялся я.
- Это не менее важно, – подбодрила меня Татьяна Владимировна.
- На мой взгляд, у хантов единый антропологический тип до сих пор не сложился. – подумав, сказал я. – На некоторых реках живут хантейские семьи очень похожие на североамериканских индейцев. Эпикантус почти не выражен, горбоносые, высокие с длинными конечностями и шеями. Таких хантов я встречал на Солыме. В других местах у местного населения преобладают монголоидные признаки: низкий лоб, выраженный эпикантус, короткая шея, и небольшой рост. Такие ханты живут здесь на обоих Юганах. Но есть среди них и такие, которые ничем не отличаются от нас русских. Хотя уверен, что русских предков у них не было. Почему так ещё не понял, – закончил я свой монолог.
- То же самое видим и мы, – сказал Пётр Данилыч. – И не можем понять, почему такая разница? Более всего удивляет типично европеоидный тип.
- Надо привлечь генетиков, – посоветовал я.
- В том-то и дело, что привлекли, – улыбнулась Татьяна Владимировна.
- Ну и что? – посмотрел я на антрополога.
- А то, что у хантов с европеоидными признаками даже кровь первой или второй группы. И по генетике они типичные славяне или германцы.
- Может всё-таки межрасовые гибриды? – спросил я.
- Возможно, – согласились антропологи. – Но вот в чём загвоздка. По легендам этой группы, они живут на Тромагане, Агане и Вахе, их далёкие предки пришли на эти реки, но не с юга, а с севера и тогда, когда никаких новгородцев в Сибири ещё не было. Потому что в преданиях рассказывается об охотах на овцебыков и мамонтов. Сказания же остальных хантов и манси говорят, что их предки когда-то кочевали в степях и были кочевниками, как современные монголы или буряты.
- Вы рассказали мне удивительные вещи, – поблагодарил я своих гостей. – Я совсем недавно занялся местным фольклором, с этого момента займусь ими вплотную.
- Только не торопитесь публиковать, – посерьёзнел Пётр Данилович. – Иначе можно накликать такую на себя беду, что и из заповедника выгонят.
- На Луну что ли? – спросил я.
- И на Луну! Вы просто не знаете, какие в науке подводные камни.
- Запомните, – сказала Татьяна Владимировна. – Нас, историков, изо всех сил заставляют признать, что к востоку от Урала, на севере и в Сибири белой расы никогда не было. С Афанасьевской и Андроновской культурами наши контролируемые с Запада научные круги кое-как смирились, слишком много находок, от них никуда не денешься! Но всё, что касается севера Азии и Америки – настоящее табу! Артефактов здесь больше, чем в степях и на юге. Но среди болот в тайге отыскать их намного сложнее. К тому же, государство неофициально запретило ими заниматься.
- Как это? – не понял я.
- Очень просто – оно не финансирует такие изыскания и всё тут, – вздохнула Татьяна Владимировна. – Поэтому, чтобы вы не нашли, до поры до времени, придержите при себе. Афишировать не надо. В крайнем случае можете вызвать нас. – кивнула она на мужа. - Мы всё бросим и приедем.
- Хорошо, – сказал я. – Мне нужен только ваш адрес.
- Вот он, не потеряйте, – протянул мне заранее написанный листок бумаги Пётр Данилыч.
Ещё немного поговорив ни о чём, супруги Яблоневы удалились.
«Вот те раз! – думал я. – Оказывается в научных кругах тоже не всё ладно. Явный раскол. То, о чём говорил дядя Ёша Солганик. Эти двое представители параллельной науки. Пытаются грести против течения или что-то хотят понять для себя? Скорее последнее, иначе бы меня не предупреждали.
Перед своим отъездом Яблоневы ещё раз навестили меня и попросили посетить юрты Рускинские и Кочевые на Тромагане.
- И хорошо бы вам побывать на озере Пикуто, – добавила Татьяна Владимировна. – Вы там убедитесь в том, о чём мы вам говорили.
Я им пообещал, что когда-нибудь обязательно в тех местах побываю.
Всё это произошло через месяц после отъезда в Москву моих знакомых антропологов. Рано утром ко мне на работу пришли двое незнакомых хантов.
- Тут, Юра, вот какое дело, - сказал тот, что постарше. – Нас послали к тебе сказать, что надо похоронить людей.
- Каких людей? – спросил я. – Кто ещё умер?
- Умерли люди давно…
- Ничего не понимаю? Объясните толком! – потребовал я.
- В десяти километрах выше юрт Коганчиных обвалился яр, - начал свой рассказ незнакомец. – И из него показались деревянные долблёные гробы, а в них люди.
- Ну и что? Возьмите их и похороните по обычаю!
- Мы не можем их похоронить, – сказал хант помоложе.
- Почему? У вас что, рук нету? – возмутился я. – Ко мне, за двадцать километров приехали, чтобы я чьи-то кости похоронил!
- Мы не имеем право хоронить тех людей потому, что это не ханты, – наконец закончил свою мысль старший посланник.
- А кто же они? Если русские, то идите в сельский совет, при чём здесь я?
- Они не русские и похоронены давно, когда ни хантов, ни русских на Югане ещё не было. – сказал хант помладше.
- Вот те раз! – вскочил я как ошарашенный. – Где это? Я сейчас же еду!
- Правая сторона Югана, перед юртами Каюковыми. Мы из этих юрт, поэтому тебя проводим, – обрадовались ханты.
- А кто вас ко мне послал? – спросил я.
Услышав мой вопрос, ханты тут же отвернулись.
«Непонятно, - подумал я. – Послал тот, который не хочет, чтобы я его знал. Но по всему видно, человек, который меня понял. Оказывается, я нахожусь под пристальным наблюдением. И кого? Кого-то из хантов! Чего не ожидал, того не ожидал! Чудеса, да и только!» - смеялся я над собой, собираясь в дорогу.
Через несколько минут на двух дюральках я и два моих знакомых ханта помчались вверх по Большому Югану.
«Что же меня ждёт? – волновался я. – Неужели ханты не соврали? Может им показалось?»
За кормой ревела «тридцатка», впереди на полных оборотах мчалась «Казанка» моих проводников. Но вот, наконец, и долгожданный яр! Ханты не соврали. Всё было так, как они мне рассказали. На песке у моих ног лежал разрушившийся от падения человеческий скелет.
«Кости почти чёрные! Сколько же им лет?» – пришла в голову мысль. От колоды-гроба почти ничего не осталось, а из песка пустыми глазницами смотрел на меня абсолютно европеоидный череп! «Надо же! – осмотрел я его. – Умеренно круглоголовый, высокий лоб, большие глазницы, выступающие носовые кости и абсолютное отсутствие скуластости! Типичный череп сармата, или скифа, а может киммерийца…»
Я стал осторожно вынимать из воды и песка разбросанные разрозненные кости Молодые ханты увидев, что я занялся делом, пожелали мне удачи и поехали к себе в юрты. Через час я собрал почти весь скелет. Были потеряны фаланги пальцев рук и частично ног. Очевидно, их унесло водой. Но меня это не огорчило. Перебирая и просеивая руками песок, я извлёк из него бронзовый втульчатый наконечник!
«Тагарская культура! А может какая-то другая, ещё более древняя? – размышлял я. – Ведь тагарцы так далеко на севере не жили. Может усть-полуйская или потчевашская*? Но обе эти культуры представлены людьми уральской расы. Во всяком случае, так доказывают ортодоксальные историки. Но если я нашёл бронзовый наконечник стрелы рядом со скелетом европеоида, значит историки врут: и потчевашцы, и усть-полуйцы не могли быть с монголоидными признаками уральской расы. Хорошо бы отыскать ещё что-нибудь, – думал я, копаясь в песке.
*Культуры бронзово-железного века среднего Приобья и севера.
Наконец, мне повезло: мои пальцы нащупали бронзовую пряжку и ещё один наконечник стрелы. Больше я ничего не нашёл.
«Откуда же мог выпасть этот гроб со скелетом?» – взглянул я на вершину яра и вдруг увидел ещё две колоды-гроба, которые показались из песка сантиметров на двадцать-тридцать.
От времени дерево колод почернело. Поэтому на белом песке их было хорошо видно. Но меня удивило другое: от колод до вершины яра было метров пятнадцать-двадцать!
«Они что, на такую глубину закапывали своих мертвецов? – поразился я. – Или здесь что-то не то?»
Почти по отвесной стене яра я вскарабкался на его вершину и стал его изучать. Хоть берег и был покрыт мелким сосняком, но мне всё равно удалось увидеть очертания упирающегося в реку огромного кургана. Длинного и высокого, точно такого, какие я видел на водораздельном болоте недалеко от поймы Тыма.
«Теперь всё ясно! Ханты абсолютно правы, их предками здесь и не пахнет, – обрадовался я своему открытию. – А скелет оказался в воде по причине подвижки реки. Когда-то курган стоял от Югана далеко. Но шли века или даже тысячи лет и река подступила к кургану и стала его мыть. Часть насыпи обвалилась и обнажила захоронение. С Югана курган кажется высоким яром. На самом же деле в этом месте яра никакого и нет».
Я опустился к своей лодке, положил мешок с найденными костями в шакшу. Завёл мотор и помчался стрелою в Угут. Приехав в посёлок и вызвонив Яблоневых на переговоры, я кратко рассказал им о своей находке.
- Георгий Алексеевич, ждите, вылетаем, – послышался взволнованный голос из трубки Петра Данилыча.
Через два дня оба антрополога были уже в Угуте.
- Надеюсь, вы никому не рассказали о том, что нашли, – вместо приветствия, подавая мне руку спросил Яблонев.
- Нет, конечно! – улыбнулся я. – Знают только каюковские ханты, но у них принято помалкивать.
- Хорошо! А теперь покажите найденные кости, – стали доставать из чемодана свои измерительные приборы антропологи.
Я раскрыл мешок и вынув из него череп, поставил его перед учёными.
- Вот это да! – ахнула Татьяна Владимировна. – На вид череп киммерийца или сармата, аланы были более длинноголовы.
- Долихокефальное строение черепов указывает на южные гены. Этот, - указал на стоящий перед ним череп Пётр Данилыч. – Типичный представитель севера.
Через несколько минут антропологи измерили найденный мною череп и стали рассматривать остальные кости.
- Вот, посмотрите, - показала на какие-то еле заметные бурые пятнышки на костях Татьяна Владимировна. – Это ведь охра! О чём это говорит? Да о том, что покойника перед похоронами покрыли красной охрой. Часть краски осела на его костях. Обычай, который сохранился со времён Верхнего палеолита! Причём, двадцать пять-тридцать тысяч лет назад он был распространён по всему северу Евразии. Вы, наверное, помните захоронения палеолитического князя в Сунгире? Его скелет тоже был весь покрыт красной охрой, – посмотрела на меня Татьяна Владимировна.
- Взгляните, какой интересный наконечник стрелы, – показал жене мою находку Пётр Данилыч. – Похож на классический скифский. Тоже втульчатый, но длиннее и тяжелее скифского.
- Какие же луки у них были, чтобы стрелять такими мощными стрелами?
- Думаю, мы их луки увидим, вернее то, что от них осталось.
- Из размытого кургана торчат ещё два гроба-колоды, – сказал я.
- Знаете что, коллеги, - смерил меня и жену своими пронзительными глазами учёный. – О находке пока ни слова. Нас всё равно не поймут, а курган сравняют с землёй! И за одно могут начать по всей Сибири поиски таких вот родовых курганов. Для их уничтожения средства обязательно найдутся. Надо вот что сделать: взять одну-две косточки для радиоуглеродного анализа. Чтобы определить возраст. Это очень важно. А остальные кости предать земле. Лучше всего в том же родовом кургане, только с другой стороны, где не моет.
«Надо же, - подумал я. – Антрополог сказал тоже самое на что намекали ханты. Их лидер видимо не лыком шит, знает что делать! Вот бы его отыскать?»
- Нам надо будет перезахоронить ещё два гроба, – напомнил я.
- Что же, перезахороним, – согласилась со мной Татьяна Владимировна. – Вскроем, посмотрим, сфотографируем и уберём подальше от реки.
- Подальше от злых и жадных человеческих глаз. – уточнил её муж.
- Мы пойдём уговаривать, чтобы вас отпустили – вашего директора, – сказала Татьяна Владимировна. – А вы попробуйте найти где-нибудь палатку, лопаты и всё остальное.
- Игоря Ивановича уговаривать не надо, – засмеялся я. – Он человек с понятием, догадается без слов. Я к нему сам схожу. А что касается палатки и лопат – всё это нас ждёт в лодке. Так что переодевайтесь и готовьтесь к поездке. А я сбегаю к Кулешову.
К размытому кургану мы подъехали под вечер. Наскоро поставили палатку, натаскали хворосту на костёр и направились изучать захоронения.
- Действительно, курган! – не переставал удивляться Пётр Данилыч. – Но громадный-то какой! Намного больше степных аналогов. Интересно, сколько же ему лет?
- По костям или по дереву колод узнаем, – успокаивала его Татьяна Владимировна.
Я показал, в каком месте был найден скелет, показал уцелевшие куски колоды.
- Похоже лиственница, – попробовал ногтем обломок гроба антрополог. – Но почему она всё-таки сгнила?
- Дело всё в песке, – показал я на склон. – Он выделяет что-то такое, что съедает любое дерево и кости. Скелет уцелел только благодаря колоде.
Назавтра, забравшись на яр, мы выкопали из песка обе колоды-гроба. И с помощью верёвки и наскоро сооружённого ворота вытянули их на вершину яра. На всё это дело у нас ушло около четырёх часов.
- Ну что, готовь фотоаппарат! – обратился к жене Пётр Данилыч. – Будем вскрывать.
Я тоже достал свой «Зенит» и, подойдя к антропологу, взялся за крышку. Сначала верхняя часть колоды не шевелилась, пришлось приложить некоторое усилие. Но вот она поддалась и мы увидели разрушенное временем захоронение воина. В верхней части колоды лежал в согнутой позе на правом боку покрытый краской скелет. Рядом с его черепом виднелись груды каких-то мелких косточек. Очевидно, они когда-то были нашиты на одежде. Сбоку от скелета лежали остатки лука. Чтобы изучить их Пётр Данилыч осторожно перебрал пальцами всё что уцелело. В этой позе и сняла его Татьяна Владимировна.
- Фотографии передашь в КГБ или в Академию наук? – спросил антрополог, поднимая голову.
- Ни туда, и ни туда, – улыбнулась она шутке мужа. – Фото сохранится для нашего семейного архива.
- А если кто в него залезет? – посмотрел на жену серьёзно Пётр Данилыч.
- И пусть попробуют доказать, что захоронение это прямых потомков древних арктов. Скажем, одно из андроновских захоронений. Труп на боку, всё как надо. Во время своей полемики муж с женой на секунду забыли, что они не одни. И теперь смотрели на меня, раскрыв глаза и не зная, что сказать.
- Понимаете, Георгий Алексеевич! – опомнилась Татьяна Владимировна. – Про арктов и что вот они, - показала она на скелет, – их прямые потомки, вы ничего не слышали.
- Да, конечно, – сказал я. – Мне в детстве медведь на ухо наступил.
- Это наше личное мнение, – дополнил её муж. – Не научное.
- А что значит научное? – спросил я. – Где муссируется несусветная ложь? И эта ложь силовыми методами навязывается массам? Я знаю столько следов древней сибирской цивилизации потомков ариев, что вам и не снилось. В одном месте своими глазами видел и даже обмерил двенадцать таких вот курганов. Целый некрополь! И даже побывал на развалинах сибирского города. Так что меня не бойтесь. Не сдам. И смеяться не буду, – закончил я.
Выслушав меня, муж с женой переглянулись. И переводя разговор на другую тему, Пётр Данилыч сказал:
- Лук-то сложно-составной. Из рога, дерева и сухожилий. Потому и наконечники такие тяжёлые. Андроновцы делали их из кремня. А эти бронзовые! Но по виду, время одно. Где-то три тысячи лет до н.э. Хотя точно может сказать только радиоуглеродный анализ…
Мы осмотрели наконечники стрел. Рядом с ними нашли изящный бронзовый топор и лезвие ножа.
- Нож и топор из чёрной бронзы, – заметил доктор наук. – Вот бы взять анализ всех этих изделий?
- Так возьмите, что вам мешает? – не понял я учёного. – Вы ведь в столице живёте. Это я - у чёрта на куличках!
- Ты, молодой человек, живёшь по сравнению с нами на свободе. Кто тебя контролирует? Кулешов? Да он сам такой же, как ты. А мы всю жизнь под микроскопом. Анализ, конечно, сделаем, но не в Москве. Может в Болгарии или в Польше. Словом подпольно.
- А меня с ним познакомите? Простите, за наглость, – спросил я историков.
- По тому, что ты нам сейчас рассказал, мы обязаны тебя с ним познакомить. – улыбнулись москвичи. – Мы видим, что ты наш союзник.
- Второй гроб вскрывать будем? – спросил я учёных.
- Наверное не стоит, – решили они.
- Зря беспокоить не надо. Керамика и в этом захоронении неплохо представлена, - осмотрела Татьяна Владимировна стоящие у ног скелета горшочки. Так что давайте будем хоронить.
Мы закрыли колоду и перенесли её на пятьдесят шагов в начало кургана. Потом там же оказался и второй гроб.
- А что будем делать со скелетом? – спросил я своих союзников.
- Хорошо бы что-нибудь соорудить для него наподобие гроба? – посмотрела на меня с надеждой Татьяна Владимировна.
- Из бересты пойдёт?
- Конечно! – обрадовалась женщина.
Я взял топор, нашёл старую трухлявую берёзу, без труда снял с неё кору и сделав из бересты что-то наподобие тубуса, наполнил его костями.
- Всё, думаю наши предки будут довольны, – закончил я работу. – Давайте предадим их земле.
- Мы только «за»! – отозвались доктора наук.
Через три часа интенсивной работы с перезахоронением было покончено.
- Если из кургана вывалятся ещё гробы, думаю ты и без нас справишься, – сидя у горящего костра, заметил Пётр Данилыч.
- Надеюсь, что справлюсь, – кивнул я головой. – Дело не хитрое. Но может так случиться, что я скоро отсюда уеду.
- Это куда же? – глядя в огонь, спросил меня Яблонев.
- Сам пока не знаю, – пожал я плечами.
- А зачем дом строишь? – перешла на ты Татьяна Владимировна.
- Наверное, людям. Тем кто меня заменит.
- Вот оно что? Значит, ты намного серьёзнее, чем мы думали, – посмотрел мне в глаза Пётр Данилыч. – Вот что, с этого момента ты тоже с нами на «ты». Будешь «выкать», обидимся, – серьёзно сказал он. – А теперь послушай: есть в мировой политике круги, которые превратили науку в средство достижения цели. Эти круги, используя авторитет продажных учёных, не важно на Западе или у нас в СССР, стараются скрыть от общества то истинное прошлое, которое может превратить обманутых и забитых рабов в свободных людей.
Нашей задачей является сохранение для будущих поколений истинного. Ты же знаешь: кто помнит прошлое, тот владеет и будущим. Мы, - кивнул на свою соратницу жену – являемся хранителями пути к будущему. Трудная задача, очень трудная, особенно в условиях, тотальной лжи, но выполнимая! Надо только научиться беречь крупицы знаний. Не показывать их тем, кто может многие факты легко уничтожить. Думаю, что когда-нибудь наступит рассвет! Придёт наше время. И тогда всё, что мы накопим, станет достоянием всего человечества. И мировую историю придётся переписать заново! Грандиозная задача, но мы должны идти в этом направлении!
Стояла тихая летняя ночь. У воды суетилась мошка, звенели комары. На небе горели миллиарды звёзд. А у пылающего костра сидели трое искателей истины и рассуждали о будущем человечества.
Через три дня антропологи укатили в Москву. А через полтора месяца на моё имя в Угут пришла от них телеграмма: «две с половиной - три тысячи лет до н.э. Афанасьевское время. Вся бронза таймырская. Желаем успеха! Твои друзья Петя и Таня».
| 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 |
| Пути. Дороги. Встречи. Книга третья.: |
Часть первая. Парадоксы истории. Часть вторая. Эхо Сибирской Руси Часть третья. Чудь белоглазая. Эпилог Приложение Использованная и рекомендуемая литература |
Звезды Ориона - Путь Ора © Copyright 2020